Холодной ночью 19 декабря 1915 года на одной из улиц Парижа раздались крики рожающей, не дождавшейся такси, женщины, которая завернула новорожденную девочку в плащ прибежавшего полицейского, дала ей имя в честь расстрелянной немцами в 1915 году британской медсестры Эдит, и через месяц отдала на воспитание своим родителям. Вот и все, что несостоявшаяся актриса, циркачка Анетт сделала для дочери. На свет появилась великая Пиаф. Супруги Майар не радовались внучке, но не отказались от нее. Вернувшись с фронта акробат Луи Гасьон, отыскав дочь не совсем здоровой, но все же живой, застал страшное зрелище - малышка была истощена до предела. Чтобы угомонить мешающую плачем малышку, «добрая» бабушка накачивала ее вином на молоке. Девочка вызвала жалость в огрубевшем сердце отца, и, проклиная все на свете, Луи отвез ее к своей матери. Девочку отмыли, наверное, впервые после рождения. Под коркой грязи скрывалось чудесное существо, но абсолютно слепое. Медицина ли оказалась способной на чудо, чудом ли были молитвы «благородных девиц», трогательно балующих девочку и подаривших ей три года настоящего детства, но чудо случилось – после поездки к Святой Терезе Эдит прозрела. Первое что она увидела - это клавиши пианино. Несколько лет с миром ее связывали только звуки. «Я не видела глазами, но старалась увидеть руками». Через звуки, ощущения и запахи крошечная Эдит познавала мир. «Я всегда считала, что период жизни во мраке дал мне способность чувствовать не так, как другие люди. Позднее, когда мне хотелось полнее понять, услышать, "увидеть" песню, я закрывала глаза». Ее поразило безграничное голубое небо и всю жизнь она считала, что голубой цвет - символ радости и приносит ей счастье. А счастье не может быть постоянным, поэтому голубое она надевала очень редко, в самые восторженные минуты жизни. Но глаза ее так и не наполнились солнечным светом. Жан Кокто, влюбленный в Эдит, называл их «глазами прозревшего слепца». Окруженная заботами любящей бабушки, Эдит пошла в школу, но девочку затравили «добропорядочные» родители, не желавшие видеть рядом со своими чадами ребенка из публичного дома. Эдит так никогда и не выучилась до конца грамоте и писала с ошибками тексты своих песен. Но кого это теперь смущает?
   Надо снова отдать должное Луи: именно он вывез дочь в Париж, город больших возможностей. Отец пытался учить дочку акробатике и истории Франции, к первому Эдит была абсолютно не способна, для второго не годился Луи. Вырученные гроши отец пропивал, но как мог заботился о ней. Когда однажды Эдит в восхищении застыла у витрины с нарядной куклой, он без колебаний отдал за игрушку все свои наличные. В 14 лет после вымогательства очередной мачехи Эдит решила, что уже самостоятельна и ушла от отца.  Навсегда. На улицы Парижа. В шестнадцать лет начинается та история жизни Пиаф, о которой в своей книге она просит Бога и людей сказать о ней, как о Марии Магдалине: «Ей многое простится, ибо она много любила». Денег Эдит и сводной сестре Симоне хватало, чтобы оплачивать комнату в ужасной гостинице, покупать новую одежду, когда от старой начинала отваливаться грязь, не испытывать недостатка в вине и консервах. Сестры даже и не думали, что вещи можно стирать, из продуктов готовить, а посуду мыть. Она говорила сестре: "Вот запомни мои слова - мы будем богаты! Очень богаты! У нас будет белый автомобиль и черный шофер - негр..." Эти простодушные мечты сбылись.
Мужчины в жизни Эдит появились рано. И никому не известные легионеры, и знаменитости. Она никогда не была одна. Всю жизнь она регулярно влюблялась и бросала любовников. Не был исключением ее первая любовь, отец ее единственного ребенка, зарабатывающий на жизнь, развозя продукты на стареньком велосипеде. Ей казалось, что она встретила свое счастье. Огромный парень по прозвищу Малыш Луи попался Эдит первым. Он первым подарил Эдит скромный букетик фиалок и тем завоевал ее. Оба полюбили впервые. Через год у 17-летней Эдит и Луи появилась дочка Марсель. Эдит пела в самых злачных кабаках и на улице, Луи это не устраивало. Когда Луи не мог оставаться с ребенком, тащила его с собой. Брак не был удачным и распался. Луи не хотел мириться с этим. Однажды, вернувшись домой, Эдит не обнаружила дочь. Для отца она была лишь инструментом, способным вернуть и приручить любимую женщину. Свирепствующая в Европе «испанка» уносит жизнь Марсель. Вместе с дочкой из жизни Эдит окончательно ушел и Луи, отпустив ее после похорон: «Ты пришла в мою жизнь как мечта, а мечты всегда рассыпаются». Недолго горевавшая Эдит уже через несколько дней после похорон веселилась в компании друзей, снова вернувшись на улицы, пела с сестрой, просила подаяние, еще не зная, что больше никогда не сможет иметь детей. Но с тех пор она будет искать любовь и поддержку у мужчин именно с таким именем. Они сыграли в ее жизни свои значимые роли, были верными друзьями всю жизнь и поддерживали в самые сложные моменты. А один из них, затмив всех прочих, станет ее величайшим счастьем и не менее страшным горем.
    Улица снова стала Эдит домом, пока ее не обнаружил владелец самого модного крупного кабаре, постоянного места встреч парижского бомонда. Шансов завоевать признание этой публики у воспитанной в публичном доме и улицей, дурно одетой и привыкшей к совсем другим слушателям Эдит было немного. В рваных туфлях, маленькая и взъерошенная, она пела на улице: «Родилась как воробей, прожила как воробей, умерла как воробей». Луи Лепле окрестил Эдит на всю жизнь… Псевдоним «Пиаф» станет именем, воплощающим всю физическую хрупкость сценического образа Пиаф. Лепле научил ее репетировать с аккомпаниатором, выбирать и режиссировать песни, оттачивал ее жесты, мимику, поведение на сцене. Шепнув Эдит: «Не поднимай руки!», Лепле объявил: «Я нашел ее на улице, она без чулок и без грима. Это дитя Парижа. Будьте к ней снисходительны!» Окутанный мехами, духами, шелками зал замрет от недоумения: «Плакать над этим привидением или смеяться?» Для них Эдит в нелепом черном, недовязанном за ночь платье с одним рукавом под шарфом, со смешной прической, с мертвенно-бледным лицом в кровавой помаде, была подобна обезьянке из зоопарка. Неужели кому-то есть дело до этого жалкого зрелища? Разозлившись: «Я вам покажу, я заставлю вас меня слушать», заложив назад руки и откинув голову, Эдит запела. Сочный, полный драматизма голос креп. Контраст увиденного и услышанного превзошел все ожидания, зал смолк. Отчаянно, проникновенно, дрожа от страха, она допевает, и, позабыв об осторожности, поднимает вверх обе руки, соскользнувший шарф открывает отсутствующий рукав…Она не умела петь, не поднимая рук: ее и потом будут звать «крылатой»… Эдит была готова расплакаться. Провал! Эти двадцать секунд показались ей вечностью… Зал взорвался от смеха и шквала аплодисментов. Никогда еще «браво» не звучало для Пиаф такой музыкой. За кулисами довольный Лепле потирал руки от удовольствия. Ведь он сам откопал это «нечто». А какая у «нечто» история - уличная, грязная, бесприютная, с пьяными кабаками, казармами, солдатами, матросами, портовыми рабочими, сутенерами, легавыми… Если вытащить Эдит из этой отвратительной окрошки - возможно, что-то и получится. И никаких вложений… Лепле искренне верил в талант певицы. Он сам работал с ее репертуаром, подбирая под созданный для нее образ «уличной девчонки», используя все связи, организовал Пиаф концерты на большой сцене. Успех первых же выступлений «Малышки Пиаф» был огромным. Триумф изменил жизнь Эдит. У нее появились деньги, которые ей помогал спускать прежний круг ее общения. Остепениться ей не удавалось. Лепле смотрел на образ жизни новой звезды своего кабаре сквозь пальцы. Он понимал - Эдит перевоспитать невозможно, сам иногда присоединялся к шумной компании, оплачивая из своего кармана ужин разношерстным поклонникам Эдит. Певица недоумевала: почему за такую заботу Луи ничего не требует взамен, не пытается ее соблазнить, далеко не сразу поняв простую причину: патрон предпочитает мужчин, а к юной талантливой девушке он испытывал лишь отцовские чувства. Успешный взлет вскоре был прерван трагедией - Лепле, упомянувший Эдит в своем завещании, был убит и Пиаф с сомнительным прошлым и подозрительными дружками оказалась в числе подозреваемых. И даже ее могучего голоса два года не хватало, чтобы перекрыть скандал. Все были уверены - вульгарную певичку ждет панель и бесславие, а на карьере навсегда можно поставить крест.
   Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не бывший легионер и искатель приключений Раймон Ассо, чей жизненный путь был не намного проще, чем у самой Эдит. Он взялся превратить «гадкого утенка» в прекрасного лебедя с условием – отказаться от прежней жизни.  Внутри у Эдит все клокотало от гнева, но она промолчала - больше всего на свете хотела петь. Войдя в жизнь Эдит, образованный интеллектуал и педант Раймон Ассо, умевший творить кумиров для широкой публики, с необычным для поэта-песенника мужеством разогнал ее друзей-сутенеров, поселил в хорошей гостинице в центре Парижа и муштровал певицу по полной программе. Самой «кровопролитной» оказалась борьба с ее дурными манерами и грубым вкусом. Раймон учил ее всем премудростям профессии и жизни, правилам этикета, заставлял читать серьезные книги, научил любить Баха, Моцарта, Бетховена, Шопена, Бородина, познакомил Пиаф со своим бессменным, любимым, удивительно одаренным композитором певицы - Маргаритой Монно, которая станет для Пиаф близкой подругой. Именно Ассо способствовал возрождению певицы, став вторым проводником певицы в мир большого искусства, продюсером, по-настоящему близким другом и возлюбленным.
В его любящих, мудрых, терпеливых и требовательных руках Эдит расцвела на глазах, превратившись в настоящую королеву сцены, изменив всю себя: прическу, манеры, стиль одежды. Этот стиль остался с ней навсегда, и она никогда уже ему не изменяла. Безумно влюбленный Раймон очень тонко чувствует Эдит, вложив факты ее биографии в основу прекрасных песен-хитов, лепит из «уличной девчонки» тот трагедийный образ, который все знают. Благодаря ему история Пиаф стала историей ее песен и наоборот, никто не мог и не хотел отличать сценический образ от реальной женщины. Эдит Пиаф идеально владела языком и манерами влюбленной женщины - страстной, отчаянной, бесстрашной. Она была героиней, испытавшей эти чувства - безрассудную любовь, бескорыстную, но непременно отвергнутую, и поэтому горькую. Необыкновенный голос, истинный драматический талант, усердные репетиции, трудолюбие и упрямство быстро привели Эдит к успеху. Раймон добился ее выступления в самом знаменитом мюзик-холле. Огромный зал ревел от восторга. Пресса захлебывалась. На свет второй раз появилась Великая Эдит Пиаф. С этого вечера у певицы больше никогда не было ни спадов, ни остановок. «Лепле открыл Пиаф, но великой ее сделал Ассо». Раймон, бросив жену, недолго был рядом, опека наскучила самостоятельной и резкой Эдит, она переросла его, он научил ее всему, чему мог научить, учитель был ей больше не нужен. «Когда любовь остывает, ее нужно или разогреть, или выбросить. Это не тот продукт, который хранится в прохладном месте». Как только восторг непосредственности чувства исчезал, певица без раздумий расставалась с возлюбленными, умудрявшись сохранять дружбу, но с ним этого не вышло. До самой своей смерти Раймон оставался один и оплакивал утраченную любовь.

Умный, тонкий, эмоционально сильный, проникновенный, музыкальный, немного сумасшедший, необычный спектакль не оставляет равнодушной, захватывает с первых минут, стирает грань между игрой и реальностью, заставляет заново прочувствовать известную всем историю удивительной женщины, которую жизнь не била, а сжигала, выворачивала, топтала и вколачивала ниже черты… Невозможно было оторвать взгляда от сцены в шаге от себя, где стопроцентно выкладывались актеры, заставляя забыть, что находишься в театре; где царил фейерверк праздника рядом с трагедией; где вместе с героями живешь в атмосфере, полной любви, песен, жизни, боли, потерь на улицах Парижа, в залах мюзик–холлов, за колючей проволокой, на ринге, в реальной психиатрической больнице и под крылом падающего самолета, где за каждым именем реальная жизнь, восторг и трагедия; где расправляешь крылья за спиной и умираешь вместе с героями… Слезы наворачивались, дыхание останавливалось, несмотря на периодический смех за спиной в зале…
    Восторженно радовала, зажигала резвящаяся, брызгающая энергией, драйвом, импульсом искрометная, динамичная молодежь «кордебалета» - Шанель, Ив, Дали, Симона. Трогательные грустные чувства вызывали в своих стремлениях «примерить судьбу великих» Борман, Габби, Тиссо. Восхитила и поразила голосом, пластикой, искренностью чувств, эмоций, невероятных любовных страданий и человеческих страстей, непосредственностью изумительная работа Ирины Зайцевой - роль ее и только ее. Не представляю, как можно сыграть, -  нет, не сыграть, а прожить - лучше. Настолько сильно сыграть, настолько показать эмоции, страдания, всю тяжесть жизни, талант… Не каждый актер сможет это сделать. Убрать декорации, грим, оставить пустой зал, какими практически и являются залы «Луны», и мы почувствуем и увидим то же самое. Она не пациентка сумасшедшего дома и это не диагноз: Эдит Пиаф. Она сама и есть Эдит Пиаф! Она полюбила мужчину, которого любила настоящая Пиаф, радуется в минуты, радостные для Пиаф, и переживает настоящую трагедию при утрате любимого человека! Чтобы суметь немного понять и «стать Пиаф», надо пройти через те же страдания и муки…Зрителям «Луны» повезло - Сергей Проханов нашел талантливое воплощение своих героев в своем театре. По его стопам идет главный герой, пытающийся найти для своего фильма достойное воплощение хрупкой, сильной, мужественной, неунывающей женщины - Пиаф-женщину дано сыграть не каждому, Пиаф-певицу - избранным.
    Максиму «достались по наследству» роли Андрея Соколова, но я не представляю в этих ролях никого, кроме Максима. Бесподобные перевоплощения Ларри и Максима воплотили в себе всю любовь и признание, которые дарили Эдит многие и многие любящие и любимые, безвестные и именитые мужчины, поэты, сценаристы, режиссеры. И среди них самый лучший, потеряв которого, Эдит заново собирала свою рассыпавшуюся на крохотные кусочки жизнь…Умению любить, дарить, освещать Светом все вокруг нельзя просто научиться, оно - внутри. Внутри нашего Солнца.
   Музыка, лаконичные декорации, антураж в стиле Дали. Потрясающий сюжет – целая галерея талантливых людей, удивительная «love story», внутренний мир ненормальных людей, столкновение реальности и иллюзии, таланта и больной психики, попытка придать новый смысл жизни своим подопечным, возможность изменять свою скучную, однотонную жизнь на полную праздника, аплодисментов, всеобщего признания… Цена и смысл всего этого…И вопросы, вопросы…
    Когда человеку можно поставить диагноз "талант"? Что считать "нормальным" поведением? Норма-то для всех разная. Речь не о крайности, угрожающей общественной морали и окружающим. Норма - это посредственность, посредственность ничего не создает. Говорят, все люди сумасшедшие, только в разной степени. Дали страдал шизофренией. То, что он творил и как он себя вел в обществе, не укладывается в голове у обычного человека. В золотой фонд вошли похожие на кошмар картины, его «рисованные снимки сновидений». «Он видел то, чего другие не видели; а того, что видели другие, он не видел». Ученые доказали: отклонение от «нормы» и гениальность тесно взаимосвязаны. Есть теория, что талант, творческое начало в принципе - уже аномалия. Творческие личности с точки зрения обывателя всегда «чудики». Многие гении страдали шизофренией, хотя современники многих талантливых людей такого сказать не могли: термин «шизофрения» был придуман в 1908 году. Во время учебы с кафедры психиатрии и клиник мы выходили с перевернутым мозгом: творчество и мышление некоторых пациентов поражало. Преподаватели психиатрии открыли нам: Эйнштейн, Лермонтов, Фрейд были шизоидными психопатами. Пушкин страдал частыми беспричинными сменами настроения, признаком психопатической личности. Остро проявляла себя болезненная психика у Дизеля, Гете, Сен-Симона, Канта, Диккенса, Гоголя, Мопассана. Ницше и Врубель последние годы жизни провели в сумасшедшем доме. Наполеон, Толстой и Достоевский страдали эпилепсией. По несколько лет длились творческие спады Льва Толстого с апатией и унынием. Гоголь с 20 до 32 лет весну-лето проводил в тяжелой депрессии. Ван Гог и Хемингуэй были алкоголиками и самоубийцами. Гоген однажды просто бросил все и свалил на Таити писать гениальные картины. Ни одну не продали при его жизни, и умер он в нищете от проказы в окружении новых местных жен. Общество осудило безумца, бросившего семью, заработок, комфорт, цивилизацию, но Гоген был счастлив - этим ощущением светятся все его полотна. Потому что хватило сил и духа заняться тем, для чего пришел в этот мир. А Дали, наверное, был нормальнее нас всех вместе взятых. Без пиар-менеджеров он сделал из своей жизни такое шоу, что до сих пор у людей захватывает дух. Считают сумасшедшим – отлично! Не надо притворяться, можно жить, как хочется, делать, что хочется, называть все своими именами, и получать за все это достойные своего таланта деньги. Правда, с последним не у всех складывалось. В общем, кто нормален, кто нет - поди разберись. Просто, если речь идет о созидательном гении, другому человеку позволительно быть другим вдвойне и даже втройне. Не исключено, что без этого они вряд ли стали бы теми, кем мы их знаем. Талантливые, много работающие люди более чувствительны, обладают особой остротой восприятия окружающего мира. Увы, не все это понимают и принимают. Что нередко, к сожалению, приводит к депрессии, периодам застоя, алкоголизму, попыткам суицида. Если человек написал "Бесов", не важно, сколь пагубной была его страсть к игре. Кому важен диагноз и количество принятых галлюциногенов человека, создающего остающиеся в памяти людей на века шедевры? Есть ли гениальность без анормальности, да и кто изучал и ставил диагнозы гениям? И заполняются без понимания и поддержки «поврежденными талантами» клиники… Но лучше не болеть. Ничем, кроме счастья, любви и радости жизни.
    Соблазны, искушения, роскошь, пресыщенность одних, серые будни других, и тяготы, лишения, невзгоды иных – все может привести к одному исходу – наркотики, алкоголь, клиника, пустота. А может и к другому – всеобщая любовь и признание. Среди них те, кто, какой бы ни была калечащая судьба, не озлобившись и не потерявшись умеют сохранить чистоту души, любовь к людям, к жизни, светлую память о себе в сердцах миллионов на страницах человечества. И кто за все это отвечает и решает, как быть? Ты сам? Или какая-то высшая Сила? А может имя этой Силы – Любовь?… Любовь, которой больны гениальные люди - люди, творящие историю, о которых долгие годы и века ходят легенды!   
    Невозможно представить, кто бы сегодня смог вынести все, через что прошла Эдит Пиаф. Ее голос, песни обрели для меня жизнь после «Луны». Появилось стойкое ощущение того, что теперь я ее знаю. Спектакль оживил эту женщину-легенду, памятник эпохи, вместе с ней мы плачем и смеемся, продолжаем идти вперед, ценим каждый день и каждую минуту нашей жизни. Несмотря ни на что. Теперь частичка Эдит, оставшейся навсегда моложе меня, всегда будет со мной.
    И как Награда зрителю - наполненные французским шармом, грустные, насмешливые, щемящие, добрые, любящие, обещающие, неповторимые нотки итальянца Паоло…И теплые улыбки актеров на поклонах, где не хватало самой главной любимой улыбки рано уехавшего на ночные съемки Максима (и было ощущение чудовищного сиротства), но в которой он нас щедро от души искупал через день, после «Ночи»!... И желание возвращаться снова и снова!… И мысль, что все-таки жизнь чертовски хороша, несмотря ни на что! Храни нас всех Бог!