Играет девочка на скрипке,
Так водит бережно смычком,
Что на губах цветут улыбки,
Как будто каждый с ней знаком.

Выводит скрипка нежно, нежно
Одними звуками поёт.
Но каждый слышит: « Неизбежно
Вслед за зимой весна придёт».

В душе надежды оживают,
И счастье вновь туманит взгляд,
А сердце сладко замирает,
Как много лет тому назад.

На скрипке девочка играет.
Прекрасен музыки язык!
Без слов он в сердце проникает
И освежает, как родник.

Татьяна Щигрова

Natie,спасибо за стихи!

Случайно нашла такое милое, романтичное стихотворение... Автор, как всегда, неизвестен, к сожалению...

А я хотела бы с тобой состариться!
Стать некрасивой и совсем седой,
После троих детей слегка поправиться!
Кормить тебя домашнею едой...
Купить ковер, что так тебе не нравится,
Для ссор он станет главной из причин...
Но знаешь, я хочу с тобой состариться!
И не бояться на лице морщин...
Хочу вязать тебе жилетки теплые,
Которые не станешь ты носить,
И посадить подсолнухи под окнами,
Они тебя конечно будут злить...
Но я отчаянно хочу с тобой состариться!
В дрожащих пальцах приносить Фенигидин!
И с сединой быть для тебя красавицей!
И все твердить : ты нужен мне один!
Сейчас вот только- только чай заварится,
Я позову тебя, чтоб разделить обед,
И сообщу, что я хочу с тобой состариться,
Но не сейчас, а через тридцать-сорок лет...

Александра, спасибо за важное дополнение!! Интересно почитать и другие её работы! 

Виктор Конецкий "Вчерашние заботы":

"Они лежали тесными рядами и всегда чувствовали плечи друг друга.
Они были булыжниками и все вместе назывались мостовой.  Каждый день булыжники работали до поздней ночи. По их спинам ехали машины, громыхали ободья телег, шагали люди. Воскресений для них не бывало.
Булыжники любили свою работу, хотя от нее у них часто шумело в головах.
Только глубокой ночью, когда засыпали люди, забирались в гаражи машины и, опустив на землю оглобли, замирали
телеги, на дороге становилось тихо. Тогда можно было и булыжникам или подремать, или поболтать между собой о том
и другом.  Иногда ночью моросил дождик и мыл булыжникам усталые спины. Иногда их поливали из длинных шлангов
молчаливые люди в белых передниках – дворники. Дворники, вообще говоря, самые главные начальники над
булыжниками. Потом прилетал ветер, сушил на спинах и боках булыжников воду, обдувал песчинки.
Всем на мостовой это было приятно. И булыжники любили предутренние часы, когда можно было болтать между
собой, смотреть на медленно светлеющее небо и чувствовать, как потихоньку начинают шевелиться возле них
травинки.  Потому что, как бы тесно ни лежали в мостовой булыжники и как бы много ни ездили по ним машины, травинки –
маленькие, тонкие, но живые – всегда находили лазейку и чуточку высовывались из земли.  Когда начинал падать снег и мороз пробирался глубоко в землю, травинки переставали жить. Но до самой весны булыжники вспоминали своих травинок, и жалели их, и ждали, когда они опять начнут шевелиться. Булыжники были хорошими, честными работягами, и они хотели знать, сколько кто наработал за день. Поэтому молодые считали все машины и телеги, которые проезжали по мостовой. Ночью молодые сообщали эти цифры старым. Старые не считали. Старые забывают арифметику и потому не любят считать.
Старые по ночам вспоминали прошлое и рассказывали о нем молодым. Они говорили, что главная гордость булыжника – лежать на главной колее, там, где работы больше всего. Потому что зачем лежать на мостовой, если тебе нечего делать? Для чего?
Но не все всегда думают одинаково. Да это, наверное, и скучно – всем всегда думать одно и то же. На самой обочине торчал из земли большой и очень, очень твердый булыжник по прозвищу Булыган. Он был красивый – весь в блестках слюды, голубой с розовым отливом и очень гладкий. Булыган торчал из земли выше всех других булыжников. И очень важничал от этого.
Никто не ездил по его спине. Все обходили и объезжали его. Потому что кому охота спотыкаться?
Как-то один пьяный человек зацепился за него ногой и упал. Человек рассердился и долго пинал Булыгана по голове
каблуком сапога, а Булыган только смеялся над ним. Он вообще смеялся над всем и над всеми. А больше всего – над своими братьями, которые лежали на главной колее и много работали.
– Вы глупые и серые булыжники! – кричал по ночам Булыган. – Вы каменные тупые головы! Неужели вам не надоело
подставляться под вонючую резину шин? Неужели вам нравится брызгаться искрами под железными ободьями колес?
Неужели вам не надоело смотреть на лошадиные копыта сквозь подковы? Ведь шипы на подковах так больно
царапаются! Вылезайте, как я – повыше из земли, – и все начнут вас объезжать и обходить. Тогда вы долго будете
молодыми и красивыми, такими, как я!
– Перестань! – обрывал Булыгана очень, очень старый булыжник по прозвищу Старбул. – Перестань! Мне стыдно
слушать твои слова!
Старбул уже сто лет работал на разных дорогах. Он был весь в морщинах и щербинах, в конопатинках и шрамах.
Старбул помнил еще те времена, когда по дорогам ездили в каретах, а женщины носили такие длинные юбки, что
подолами гладили булыжникам головы.
Все на мостовой очень уважали и любили Старбула за мудрость и честность.
Старбул и в старости трудился больше других – и глубже всех других ушел поэтому в землю.
После строгих слов старого булыжника Булыган ненадолго умолкал и все старался перевеситься набок, чтобы
скатиться с обочины в канаву. Там, в канаве, тек ручеек, росли тенистые лопухи. И Булыган хотел попасть туда, уйти от
трудолюбивых братьев подальше. Но щебень крепко держал Булыгана, и скатиться в канаву ему все не удавалось.
Разозлившись, он опять начинал издеваться над другими булыжниками и портил им настроение.
Он кричал Старбулу такие плохие слова, как «заткнись, старый!», и после этих слов Старбул умолкал. Потому что
нельзя упрекать старого в том, что он стар. Ведь это не грех и не преступление – быть старым. И это совсем не весело
сознавать.
Старбул умолкал, потому что ему было горько и обидно слышать такие плохие слова от совсем гладкого булыжника.
«Портится, портится молодое поколение», – думал Старбул.
Так жили на мостовой булыжники и не знали, что ожидает их в будущем.
А люди, которые ездили и ходили по мостовой, говорили, что пора уже покрыть дороги асфальтом, чтобы твердые
булыжники не портили шины машин, и чтобы не звякали рессоры в колдобинах, и чтобы красивее все стало на дороге
вокруг.
Сперва люди только говорили об этом, а однажды перегородили мостовую деревянными загородками и повесили на загородки круглые железные бляхи с красными восклицательными знаками посередине.
Было лето. Солнце ярко светило. Голубое небо и солнце отражались в булыжных спинах. Тишина стояла над дорогой.
– Что такое? – удивлялись булыжники. – Почему так тихо? Почему солнце светит, а никто не ездит по нам сегодня?
Старбул, что вы скажете об этом? Может, нам дали воскресенье?
– Подождите, я думаю, – отвечал Старбул. Он не любил торопиться. Но когда пришли рабочие люди и стали сыпать на
мостовую чистый мягкий песок, Старбул сказал:
– Судя по всему, друзья, нас будут ремонтировать. Нас поваляют с бока на бок и пересыпят новой щебенкой. Лежите
спокойно. Все будет хорошо. Грейтесь на солнышке…
– Ха-ха-ха! – немедленно загоготал Булыган. – Наконец-то я попаду в канаву! Люди не оставят меня и дальше торчать
здесь и мешать им. Скоро ручеек в канаве начнет журчать вокруг меня, а лопухи расскажут мне всякие интересные
вещи!
– Мы тоже будем рады расстаться с тобой, Булыган, – хором отвечали ему сознательные булыжники.
В полдень люди отодвинули с дороги загородки и пустили на мостовую тяжелые машины – утрамбовки.
Утрамбовки были ленивые машины. Они никогда никуда не торопились. Они едва-едва крутили громады колес, но под этими колесами-цилиндрами все булыжники делались одного роста. Под этими колесами тонким голосом пискнул
Булыган и глубже всех других вдавился в землю, и треснул при этом пополам.
– Ой! – вздохнули добрые булыжники. – Бедный Булыган!
– Так тебе и надо! – сказали не очень добрые булыжники. – Ты перестал быть булыжником, ты просто битый камень теперь, -сказал, подумав, Старбул. – И это хорошо, потому что теперь ты не будешь позорить наше звание. Но мне искренне жаль тебя. И постарайся понять, что и самый простой камень тоже может служить хорошо и честно работать, хотя он уже и не булыжник.
Так сказал мудрый Старбул, а Булыган замолчал навсегда, потому что простые камни не могут разговаривать.
К вечеру утрамбовки кончили ползать по мостовой. На смену им притащились машины, которых булыжники никогда
раньше не видели.
Эти машины тоже были ленивы и никуда никогда не торопились. Из них тек на спины булыжников теплый мягкий
асфальт.
К утру вся дорога покрылась им, а булыжники никак не могли понять, что случилось. Они ждали, когда опять начнет
светать, покажется солнце.
Солнце, однако, не показывалось. Было душно.
– Какая душная долгая ночь! – удивлялись булыжники. – Надо спать: во сне время проходит незаметно. Какая
странная ночь сегодня!
И они опять засыпали и все реже и реже просыпались. А когда просыпались, то видели только черное над собой. То
есть они не видели ничего.
Потом они перестали просыпаться. Зачем просыпаться, если ничего не видно вокруг?
Только Старбул все не спал. Он был старый. Старые любят подремать. Им трудно долго не дремать. Но Старбул не
спал и все думал.
Он лежал в темноте и тишине, потому что другие булыжники перестали просыпаться и разговаривать между собой, и
думал о длинной ночи, о травинках, которые почему-то перестали шевелиться даже на обочине мостовой.
«Может, травинки умерли? – думал Старбул. – Умерли так, как они умирают на зиму? Но почему? Ведь еще не
холодно!»
Так он думал.
И все вокруг было тихо. Совсем тихо.
И вдруг, когда Старбул уже решил, что ему ничего не понять и поэтому тоже следует заснуть, он что-то услышал.
Это был слабый, едва слышный звук: «Ш-ш-и-х! Ш-ш-орх!»
Потом опять: «Ш-ш-орх! Ш-ш-и-х!»
И каждый раз, когда раздавался этот звук, темнота начинала давить на спину Старбула. Очень слабо давить и совсем
ненадолго, но все-таки…
«Это несутся автомобили, – понял Старбул. – Они… они едут! Они едут над нами!»
Он хотел закричать об этом, разбудить все булыжники мостовой, но сдержался и стал слушать и думать дальше.
«Нас чем-то закрыли. Чем-то очень гладким, потому что никогда раньше по нам так быстро и с таким слабым нажимом
не проносились машины», – понял Старбул. И еще он понял, что никогда не увидит солнца. Никогда больше дождик не
будет мыть ему спину, а ветер сдувать песчинки и гладить его шрамы и конопатинки. Травинки перестали шевелиться
потому, что они не могут жить без солнца и воды.
«Мы все больше никогда не увидим солнца, – думал старик булыжник. -Но зачем мне говорить об этом другим? Разве
им станет легче? Пусть они спят и во сне ждут утра. Так им будет покойнее. Ведь хотя они и не знают правды, но все
одно работают, даже во сне. Мы продолжаем делать дело, но нас не видно. Скоро все наверху забудут о том, что здесь
лежим мы – старые булыжники – и держим на спинах гладкую темноту».
Так думал Старбул, и ему все больше и больше хотелось спать. Потому что зачем бодрствовать, если ничего не видно
вокруг?
И он заснул.
А над ним было светло, и по асфальтовому шоссе мчались машины".

Отредактировано Lora (2017-01-25 12:13:36)

И будет февраль. Будут вьюги скулить у порога.

И окна зажгутся. И свет будет – тёплая медь.

Наверно, зима для того и придумана Богом -

Чтоб людям почаще хотелось друг друга согреть.

Вдруг что-то простое покажется важным и нужным:

Давнишние письма иль фото за мутным стеклом.

Мне кажется, в мире нарочно придуманы стужи -

Чтоб людям хотелось согреться домашним теплом.

И кто-то достанет альбом с запылившейся полки,

И, может быть, вспомнит о ком-то забытом (как знать?!)

Ведь вечер зимою недаром придумали долгим -

Чтоб люди успели друг другу о многом сказать.

Юлия Вихарева

Natie
Спасибо,  Наташа
Lora   Спасибо💐💐💐

Отредактировано homka36 (2017-02-02 19:59:20)

Lora, Natie, огромное спасибо!!!!!!!  

Милые Любушка, Александра, Лиана, Инна 032, АССОЛЬ!!! Спасибо за Ваше внимание, теплоту и участие!! 

"Последний лист" О.Генри Краткое содержание рассказа...

Две молодые художницы, Сью и Джонси, снимают квартирку на верхнем этаже дома в нью-йоркском квартале Гринвич-Виллидж, где издавна селятся люди искусства. В ноябре Джонси заболевает пневмонией. Вердикт врача неутешителен: «У неё один шанс из десяти. И то, если она сама захочет жить». Но Джонси как раз потеряла интерес к жизни. Она лежит в постели, смотрит в окно и считает, сколько листьев осталось на старом плюще, который обвил своими побегами стену напротив. Джонси убеждена: когда упадёт последний лист, она умрёт. Сью рассказывает о мрачных мыслях подруги старому художнику Берману, который живёт внизу. Он давно собирается создать шедевр, но пока у него что-то не клеится. Услышав про Джонси, старик Берман страшно расстроился и не захотел позировать Сью, писавшей с него золотоискателя-отшельника. На следующее утро оказывается, что на плюще остался один-единственный лист. Джонси следит за тем, как он сопротивляется порывам ветра. Стемнело, пошёл дождь, ещё сильнее задул ветер, и Джонси не сомневается, что наутро она уже не увидит этот лист. Но она ошибается: к её великому удивлению, лист-храбрец продолжает сражаться с ненастьем. Это производит на Джонси сильное впечатление. Ей становится стыдно своего малодушия, и она обретает желание жить.Посетивший её доктор отмечает улучшение. По его мнению, шансы выжить и умереть уже равны. Он добавляет, что сосед снизу тоже подхватил воспаление лёгких, но у бедняги шансов на выздоровление нет. Ещё через день доктор заявляет, что теперь жизнь Джонси вне опасности. Вечером Сью сообщает подруге грустную весть: в больнице скончался старик Берман. Он простудился в ту ненастную ночь, когда плющ потерял последний лист и художник нарисовал новый и под проливным дождём и ледяным ветром прикрепил его к ветке. Берман все-таки создал свой шедевр.

Милые форумчанки - хочу поделиться -
может я немного устала, может не совсем так,
как хотелось бы, складываются иногда обстоятельства,
но именно сегодня прочитала это стихотворение -
и да! - захотелось устроить себе выходной -
и навстречу - ВЕСНЕ!  Когда же еще, если не в ваш праздник!
..Женщина сказала: «Я устала».
А Весна смеется: «Я пришла.
Если ждать меня ты перестала –
Будем вместе поправлять дела».
Женщина вздохнула: «Наболело…».
А Весна ей: «Вместе исцелим.
Душу, мысли, гардероб и тело –
В радости весенней обновим».
Женщина взмолилась: «Право, поздно…».
А Весна с участьем: «Не горюй!
Чтобы сердцу пелось ночью звёздной –
Я тебе Надежду подарю».
Женщина упрямо: «Нет терпенья…».
А Весна: «Ты Бога не гневи!
Есть в моём апреле – Воскресенье
Для Спасенья, Веры и Любви.
Хватит киснуть, ныть и препираться!
Посмотри: весь мир открыт Весне!
Потрудись хотя бы постараться –
И сама иди навстречу мне!»
Этот диалог увековечу
Пусть послужит будущим годам:
Если мы идём Весне навстречу –
Весна сама идет навстречу нам...

LoraS, Светлана, спасибо за такое прекрасное стихотворение

Сашенька, спасибо - красивое стихотворение!
И мне в жизни очень повезло - в ней такие люди есть...

Не бывает случайных падений…
Есть уроки, что нужно пройти…
Отряхни, не стесняясь, колени
И уверено дальше иди…
Если в прошлом друзья предавали,
Если жизнь поджигала мосты,
Значит, звёзды тебе подсказали,
Что не с теми общаешься ты…
Если много несчастий бывало,
В одночасье, все планы круша,
Не скули, а начни всё сначала,
Если этого хочет душа…
И рискуй, за попыткой попытка
Приведёт к нужной цели потом…
Ведь тепло не от золота слитка,
А от чувств, что в сердечке твоём…
Нет, поверь, безнадёжных мечтаний,
К ним навстречу хоть шаг соверши
И судьба без особых терзаний,
Всё подарит тебе для души…
То, что в прошлом осталось, не трогай…
То, что в будущем будет, как знать?
Но шагая своею дорогой,
Все дороги сумеешь познать…